Выжил после рака поджелудочной железы
История женщины, выжившей после рак поджелудочной железы
Меня зовут Конни Цзи. Мой отец, два моих дяди по линии отца, моя бабушка и дядя по линии матери болели раком. В моём поколении нашей семьи, моя старшая сестра, мой кузен по линии отца и я, страдали от той же болезни. Сейчас все в нашей семье умерли, кроме моей старшей сестры и меня. Всего восемь человек в моей семье, включая меня, страдали от рака.
Я расскажу вам, как я смогла пережить эту смертельную форму рака. Я начала болеть осенью 1995 года, и поехала в госпиталь, чтобы мне поставили диагноз. После обследования с помощью ультразвука доктор заметил что-то необычное в моём жёлчном пузыре. Затем он сделал компьютерную томографию.
Когда доктор увидел результаты томографии, он спросил меня: «Как долго Вы чувствуете себя больной?» «Недолго», – ответила я. Печальное выражение лица доктора рассказало мне обо всём. Я знала, что с моим здоровьем серьёзные проблемы. Я обратилась в ещё больший госпиталь для повторного обследования, где мне наконец-то сказали, что у меня «повреждения на поджелудочной железе».
Сейчас, когда моя жизнь была в опасности, моя семья начала паниковать. Тогда мне было 43 года, и моему сыну только исполнилось 14 лет. Чтобы избежать ухудшения моего здоровья, родители моего мужа и мой муж, сдерживали свои слёзы в моём присутствии. Затем мои родные приняли решение отвезти меня в госпиталь Китайско-японской дружбы Пекина, чтобы мне предложили лучшее лечение. Доктора и специалисты пришли к совместному диагнозу, и определили, что у меня рак головки поджелудочной железы.
Я знала, что рак поджелудочной железы был одним из самых опасных форм рака. Я так же узнала, что рак поджелудочной железы доставляет сильную боль, и что в то время шансы на успешное излечение были близки к нулю. Словами нельзя описать чувства, которые переполняли меня. Я сказал своему доктору в слезах, что я не хочу умирать, и умоляла его спасти мою жизнь, но я очень хорошо знала, что никто не мог спасти меня.
У меня появилась желтуха, потому что опухоль закупорила общий поток желчи. Я потеряла аппетит и стала очень больной. Только через несколько дней после того, как доктор подтвердил, что у меня рак поджелудочной железы, он принял решение сделать операцию, чтобы вырезать поджелудочную железу, потому что он принял решение, что это единственный шанс для выздоровления. Однако когда доктор разрезал меня, он увидел, что опухоль закрепилась в нижней части вены.
Поэтому операция была связана с большим риском ухудшения состояния и смерти, и рак мог распространиться в другие части организма. Он вышел из операционной, объяснил ситуацию членам моей семьи, и порекомендовал лечение без хирургического вмешательства, что могло продлить мою жизнь. После того, как мои родные согласились с решением доктора, доктор хирургическим путем соединил общий желчный проток и двенадцатиперстную кишку, чтобы мою пищеварительную систему работала нормально. Затем он зашил меня, не устраняя опухоль.
Таким образом, я ещё больше убедилась, что мой рак поджелудочной железы неизлечим.
Ожидая возле операционной палаты, мой муж разрыдался. Когда я пришла в сознание после анестезии, я спросила своих родных, как прошла операция.
Когда моя старшая сестра сказала мне правду, моё сознание было полностью пустым. Я не могла думать, и не могла ничего сказать. Хотя не было надежды на моё излечение, члены моей семьи настояли, чтобы я продолжила лечение, используя западные методы, и методы традиционной китайской медицины.
Я думала о лечении травами китайской традиционной медицины, а также химиотерапии и радиационной терапии. Каждый день меня мучила физическая боль, вызванная раком, побочными эффектами от химиотерапии, и психологическая боль от неминуемой смерти. Когда я думала о своём ребёнке, моё сердце разрывалось. Однажды, когда мне делали химиотерапию, мне позвонил мой сын. Я начала представлять, что мой сын будет без материнской заботы, и будет расти без любви своей матери. Слёзы потекли по моему лицу.
Я знала, что я скоро умру, но я никогда не думала о том, что такое смерть. Я не знала ответа на этот вопрос, и я не хотела знать ответ. Но я также не хотела думать и о реальности. Был большой барьер, который отделял меня от остального мира. Я чувствовала себя одинокой, и чувствовала, что мир является безразличным и жестоким. Каждый день я проходила через бесконечные физические и психологические пытки. Я не хотела умирать, но ежедневные мучения казались ещё хуже смерти. Я больше всего боялась, что я могу умереть после того, как моя жизнь постепенно иссякнет в очень сильной боли. Я была переполнена болью и оставила любую надежду на жизнь. Чувства и поддержка моей семьи не могли улучшить моё настроение, или воодушевить меня бороться с раком. Никто в мире не мог спасти мою жизнь. Хотя я была всё ещё живой, я чувствовала, что ничто в мире не принадлежит мне. Я ощущала ужасное одиночество. Это чувство, которое может испытать только умирающий человек. Я думала о том, чтобы провести свои последние дни в буддийском монастыре, где я, по меньшей мере, могла наслаждаться тишиной и спокойствием, вдалеке от мирского общества. Когда я обсудила своё последнее желание со своим мужем, мы оба решили, что это было нереальным из-за моего состояния. После операции мой вес упал больше чем на 30 килограммов. Я потеряла почти все свои волосы, и выглядела как призрак с жёлтым цветом лица, и проявившимися очертаниями скелета.
В конце 1996 года моё здоровье ещё ухудшилось, а боль усилилась. Я не могла совсем есть. Я не хотела беспокоить своего мужа, поэтому я не говорила ему ничего, пока не чувствовала, что больше не могла выносить это. Мой муж предложил снова обследоваться в госпитале, но я, на самом деле, не хотела этого, потому что я не хотела умирать в госпитале. Затем, одним утром, я встретила пожилую женщину, которая практиковала в парке китайский цигун.
Она начала беседу, рассказав мне, что она наблюдает за мной несколько дней, и хотела познакомить меня с Фалуньгун. «Почему бы Вам не пробовать Фалуньгун? – спросила она. – Мы сегодня начнём смотреть видео-лекции Закона Учителя Ли Хунчжи. Почему бы Вам не присоединиться к нам?» Услышав ей приглашение, я сразу же решила не возвращаться в госпиталь. Она отвела меня в дом другой практикующей Фалуньгун, которая добровольно помогла людям изучать упражнения Фалуньгун, и мы вместе посмотрели видеозапись. Я хорошо воспринимала лекции Учителя Ли Хунчжи. Когда я сидела и смотрела видео-лекции, я чувствовала себя очень комфортабельно.
После того, как в тот день мы закончили смотреть видеозапись лекций, добровольный консультант вежливо одолжила мне «Чжуань Фалунь», главную книгу Фалуньгун. Я прочитала книгу за три дня. На четвёртый день я вышла из дома в 4 часа утра, и вместе с пожилой женщиной выполняла упражнения Фалуньгун на улице. Это был снежный и ветреный день, но я могла выполнять стоячие упражнения вместе с другими в течение целого часа! С этого дня я продолжаю выполнять упражнения Фалуньгун каждый день, в дождливую и солнечную погоду, зимой и летом.
Я чувствую, как будто я нашла свой путь домой. Я больше не испытываю одиночества, и больше не боюсь смерти. Я чувствую свободу и спокойствие.
Ещё до того, как я осознала это, моё здоровье начало улучшаться. Хотя я ещё испытывала боль, и иногда рвала и у меня была диарея, я знала, что это были признаки очищения моего тела.
Я хорошо ела и спала, и чувствовала себя очень энергичной. Через два месяца в состоянии моего здоровья произошло коренное изменение, и я превратилась в здорового человека.
Китайский Новый год наступил через два месяца после того, как я начала практиковать Фалуньгун. Когда члены моей семьи и родственники навесили меня во время китайского Нового года, они были поражены моим выздоровлением. В мае, когда погода стала теплее, я набрала много веса, и много моей одежды стало мне не в пору. Так как я продолжала читать «Чжуань Фалунь» и выполнять упражнения Фалуньгун, у меня продолжало появляться новое понимание истинного значения жизни. Я старалась поступать согласно тому, что говорил Учитель, и поэтому моё здоровье продолжало улучшаться.
С каждым днём моё здоровье становилось лучше. Раньше я страдала от хронической ангины и гастроэнтерита, но они полностью исчезли, как и рак поджелудочной железы. Сейчас я вешу около 60 килограмм, и моё здоровье идеальное. Это практика Фалуньгун продлила мою жизнь, и изменила её.
Практика Фалунь Дафа спасла не только меня и мою семью, но также восстановил физическое и психологическое здоровье миллионов людей, и повысила наши моральные ценности. Я не просто делюсь своей историей, как свидетельство чудесной силы Фалуньгун. Я также хочу использовать свою историю, чтобы утвердить тот факт, что Фалунь Дафа является праведной практикой совершенствования, которая учит людей повышать свои нравственные нормы и восстановить свою истинную природу. Я искренне надеюсь, что китайцы перестанут быть жертвами клеветнической и фальшивой пропаганды против Фалуньгун, которую распространяет Цзян Цзэминь. Фалунь Дафа великий!
Вы можете печатать и передавать все статьи, опубликованные на вебсайте «Чистая Гармония», но, пожалуйста, указывайте источник.
Источник
Рак поджелудочной железы (РПЖ) – злокачественное новообразование, которое характеризуется плохим прогнозом и агрессивным течением. Ввиду скрытого течения и, как следствие, поздней диагностики, заболевание в большинстве случаев диагностируется на IV стадии, когда опухоль метастазирует в отдаленные органы, например в печень или легкие1. Стандартным подходом лечения РПЖ является хирургическое удаление опухоли. Но когда речь идет о распространенной, метастатической форме заболевания, опухоль становится неоперабельной2. На сегодняшний день уже существуют препараты, которые позволяют увеличить продолжительность жизни пациентов1. О диагностике РПЖ и современных методах терапии рассказывает Илья Анатольевич Покатаев, кандидат медицинских наук, научный сотрудник отделения клинической фармакологии и химиотерапии ФГБУ «НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина» Минздрава России.
– Илья, Анатольевич, у кого чаще всего диагностируют РПЖ?
– На сегодняшний день РПЖ чаще диагностируется у женщин. Риск развития заболевания увеличивается с возрастом. Если говорить про средний возраст пациентов, то это люди старшего возраста, около 60 лет.
– Как выглядит путь пациента от момента подтверждения диагноза и до окончания лечения? Какие этапы терапии существуют?
– Мы можем говорить о двух этапах лечения, хирургическом и химиотерапевтическом. Их последовательность может меняться в зависимости от случая.
После обследования пациенту с цитологически или гистологически подтвержденным диагнозом показано выполнение операции в объеме резекции поджелудочной железы, иногда в сочетании с двенадцатиперстной кишкой, в зависимости от локализации. После этого ему показано проведение профилактической химиотерапии в течение полугода.
Иногда даже при отсутствии метастазов, но при большом размере опухоли хирург не может выполнить операцию на первом этапе из-за вовлечения в опухолевый процесс жизненно важных сосудов. Тогда пациенту проводят несколько курсов химиотерапии, иногда лучевой терапии, с последующим решением вопроса об операции.
– Отличаются ли подходы к терапии в случае, если опухоль не поддается оперативному вмешательству?
– Если опухоль не поддается оперативному вмешательству, то пациенту назначается химиотерапия. При отдаленных метастазах протокол лечения включает в себя интенсивные режимы химиотерапии, о хирургическом лечении этого пациента не может быть и речи. Химиотерапия проводится неограниченное время, пока она помогает пациенту. Если у пациента нет отдаленных метастазов, то химиотерапия проводится в течение 6 месяцев.
– Каких целей позволяет добиться терапия?
– Если речь идет о неметастатическом процессе, то цель терапии – выздоровление. К сожалению, статистика против нас, и болезнь, несмотря на радикальную операцию и адекватный объем химиотерапии, в большинстве случаев прогрессирует. Только в 20% случаев мы можем рассчитывать на отсутствие рецидива в течение 5 лет, что примерно приравнивается к выздоровлению пациента.
Если у пациента есть отдаленные метастазы, то лечение направлено на достижение стабилизации и отсутствие прогрессирования заболевания. У таких пациентов средняя продолжительность жизни в среднем не превышает одного года.
– Как изменились подходы к терапии пациента с РПЖ за последние 15–20 лет? Какие новые возможности терапии существуют?
– Подходы к терапии изменились принципиально, и мы это видим по ее результатам – увеличилась средняя продолжительность жизни наших пациентов. Если раньше мы говорили о нескольких месяцах, то сейчас можем говорить об одном годе, а многие пациенты живут более двух лет.
Долгое время до 2012 года мы имели в своем распоряжении только один эффективный противоопухолевый препарат. Сейчас же мы применяем агрессивную многокомпонентную химиотерапию, включающую в себя четыре противоопухолевых препарата, используем другие комбинации, связанные с применением современных препаратов типа нанодисперсного паклитаксела, стабилизированного альбумином. В некоторых случаях с успехом применяется иммунотерапия, хотя эта редкая ситуация для РПЖ – далеко не каждая опухоль чувствительна к ней.
Принципиально продвинулась терапия местно-распространенного РПЖ. Раньше, при отсутствии эффективных терапевтических возможностей и контроля опухолей, пациенты получали паллиативную химиотерапию на протяжении нескольких месяцев, после чего перспективы дальнейшего лечения для них не просматривались. Сейчас значительная когорта этих пациентов (от 20 до 30%) имеет шанс после проведения предоперационной терапии быть прооперированными в радикальном объеме. И у этих пациентов теоретически есть шанс выздороветь. Есть статистика по 5-летней выживаемости таких пациентов. Это значительный прорыв: болезнь, которая раньше считалась абсолютно неизлечимой, в настоящее время начинает поддаваться терапии, и с каждым годом мы видим все более высокие цифры выживаемости пациентов.
– Каков на сегодняшний день прогноз пациентов с РПЖ?
– Статистика такова, что продолжительность жизни на современных режимах химеотерапии в среднем составляет от 7 месяцев до 1 года. Она определяется не только схемой химиотерапии, но и исходной распространенностью болезни. Скажем, при метастатическом процессе и при удовлетворительном состоянии пациент может прожить один год и больше. Если пациент в тяжелом состоянии, то продолжительность жизни, конечно, ниже.
Добиться полного выздоровления пациентов с метастатическим РПЖ все еще не получается, но они уже живут дольше, и симптомы заболевания контролируются лучше, чем раньше.
Источник
- Попова А.С., Покатаев И.А., Тюляндин С.А. Комбинированные режимы химиотерапии. Медицинский совет, 10.21518/2079-701X-2017-6-62-70.
- Покатаев И.А., Алиева С.Б., Гладков О.А., Загайнов В.Е., Кудашкин Н.Е., Патютко Ю.И. и соавт. Практические рекомендации по лекарственному лечению рака поджелудочной железы // Злокачественные опухоли: Практические рекомендации RUSSCO #3s2, 2018 (том 8). С. 401–413.
Источник
Когда москвичке Юлии Медведевой поставили диагноз «рак поджелудочной железы», она не поверила, решила, что врачи ошиблись, сдала повторные анализы в другой клинике. С замиранием сердца 30-летняя женщина ждала результатов. Всё подтвердилось. Врачи настаивали на немедленном удалении злокачественной опухоли, но никаких гарантий при этом не давали. Юля так испугалась операции, что на два года ушла «в подполье». С тех пор прошло 14 лет. Жизнь Юли чётко разделилась на «до» болезни и «после».
17475 •
•
18.02.2019
– Любой здравомыслящий человек, узнав, что болен раком, начинает немедленно действовать, бежит лечиться, чтобы спасти свою жизнь. Как получилось, что ты отказалась от операции? Такое поведение никакой логике не поддаётся…
– Это был шок. Дикий шок. Ну, представь: молодая красивая 30-летняя женщина… Чувствую себя прекрасно, ничего не болит. Просто решила пройти профилактический осмотр и сдать анализы. И вдруг — нате вам, пожалуйста, — рак, да ещё один из самых сложных в лечении. Родным я ничего не сказала — зачем людей беспокоить? Я жила в панике, но ничего не предпринимала. Проснусь утром — прислушиваюсь к себе. Ничего… Никаких тревожных звоночков. И каждый день я себя убеждала, что врачи ошиблись…
– Ошиблись два раза?
– Именно! Мне именно в это хотелось верить. И я верила.
– А почему ты не сдала анализы в третий раз?
– Каждый день я себя уговаривала: вот на следующей неделе пройду ещё одно обследование!.. Но каждый день находилось какое-то очень важное дело. Работы было много. Меня тогда как раз повысили. И ещё одна важная деталь: я ведь всегда жила чужими проблемами. Своих не было. Я постоянно устраивала друзей и детей друзей учиться, искала им работу, занимала людям деньги, которые мне потом не возвращали, собирала деньги и вещи для приютов, для бездомных собак и кошек. Конечно, это всё важно и необходимо. Но жить только этим нельзя. Нужно хоть иногда о себе думать. А я не думала, ну вот совсем. Это ещё одно оправдание того, что я так долго не занималась собой. Плюс включился бабский идиотизм: я такая красивая, у меня поклонник, замуж собираюсь. А после операции меня изуродует шрам через весь живот, да ещё, не дай бог, химиотерапия, мои блондинистые длинные волосы выпадут. И буду я лысая никому не нужная уродина.
– Какая глупость!..
– Тогда мне так не казалось. Хочу заступиться за себя ту… Для меня было страшно стать не только некрасивой и нежеланной, но ещё и немощной. Операция, химия, это ведь ужас, страх, горе для родных… Я не хотела никого напрягать. Понимаешь, я всегда была «решалой», люди ко мне шли за помощью, а тут получилось, что помощь нужна была мне. И осознание этого было хуже смерти. И потом, миллионы женщин каждый день ложатся под нож пластического хирурга, чтобы стать красивей: увеличивают грудь, губы, убирают морщины… И сколько их гибнет от ножа непрофессионалов? Наверняка ведь больше, чем от рака… А сколько людей гибнет в авариях и от прочих бед? Короче, аргументов в пользу отказа от лечения я напридумывала много. Уговаривала себя и уговорила жить так, как будто вообще не было обследований и страшного диагноза.
Юле был поставлен диагноз: опухоль поджелудочной железы – умереннодифференцированный эндокринный рак.
– Но ведь он был! И ты ведь не с луны упала, ты же понимала, что каждый новый день крадёт твои шансы на выздоровление?
– Конечно, понимала. Но всё равно решила: не буду операцию делать. Если нет ошибки, значит, суждено мне умереть деятельной и молодой. Да и маленький шанс на ошибку сохранялся, и я надеялась именно на это. Классическая страусиная политика — спрятала голову в песок, и нет проблемы.
– А как же врачи? Тебя не разыскивали? Не настаивали на госпитализации?
– Сейчас, наверное, так и происходит. А тогда всем было «по барабану». Мне даже не озвучили, что это рак поджелудочной железы. Сказали: опухоль в поджелудочной железе злокачественная, надо удалять. Это уж я сама в интернете начиталась и всё-всё узнала и про поджелудочную железу, и про то, какие типы опухолей бывают.
Рак поджелудочной железы — опухолевое поражение, исходящее из панкреатических протоков или паренхимы поджелудочной железы. В понятие “рак поджелудочной железы” входит группа злокачественных новообразований, развивающихся в паренхиме поджелудочной железы: головке, теле и хвостовой её части. Основные клинические проявления этих заболеваний — боль в животе, анорексия, похудание, общая слабость, желтуха. Каждый год 8–10 человек на каждую сотню тысяч населения в мире заболевает раком поджелудочной железы. Злокачественная опухоль поджелудочной железы склонна к метастазированию в региональные лимфоузлы, лёгкие и печень.
– Слушай, ты ведь, можно сказать, в рубашке родилась. Рак поджелудочной на ранних стадиях редко выявляют. Готовясь к интервью, я прочитала, что поджелудочная спереди закрыта брюшиной, частично «скрывается» за желудком. И такая «конспирация» делает её труднодоступной для УЗИ, на котором можно выявить опухоль…
– Я вообще по жизни счастливый человек. И здесь мне повезло. Я попала в те 10 процентов, у которых поражённую часть поджелудочной можно удалить.
Срок жизни онкобольных раком поджелудочной железы зависит от стадии развития болезни, размера опухоли, наличия метастазов в отдалённых участках (мозг, кости). Решающую роль играет то, подлежит ли данная опухоль удалению. По статистике только 10 процентов пациентов обращаются к врачу вовремя, пока опухоль не вышла за пределы поджелудочной железы и не затронула соседние вены и нервы. Они имеют лучшие шансы на благоприятный исход. Сегодня этот вид рака занимает 10 место в мире по распространённости злокачественных опухолей и 4 место среди причин смертности мужского и женского населения.
– Расскажи, как ты жила тогда. Зная о том, что у тебя рак, ты каждый день ходила на работу, как-то проводила свободное время…
– Сначала просто забивала свой день под завязку. Так организовала свою жизнь, чтобы и думать было некогда. А потом случилась в жизни моей семьи беда. Мама заболела — операция была очень сложная. Нужно было за мамой ухаживать, вот я и задвинула свою болезнь. Только маму прооперировали, узнала, что младшая сестра-студентка забеременела. И мне нужно было тупо деньги зарабатывать. Я выходила в ночные смены, об онкологии своей старалась не думать.
– Но ты ведь всё-таки стала лечиться? Кто уговорил тебя на операцию? Как произошёл перелом?
– Я хорошие деньги зарабатывала и ошибочно думала, что за деньги можно всё купить — красивые тряпки, обувь, сумки… а заодно счастье и здоровье. В то время активно развивалась платная медицина. И я решила, что обследуюсь за деньги в третий раз, и если диагноз подтвердится, то именно за деньги меня быстро и «качественно» прооперируют, поставят на ноги. В одной клинике мне выставили очень «симпатичный» счёт: 2000 американских долларов за обследование и 6000 за операцию. Огромные деньги. Я тогда работала администратором в ресторане и очень хорошо зарабатывала, но понятно, что таких денег у меня не было. Стала брать дополнительные смены, работала ночью — копила валюту, короче, дотянула до того, что потеряла сознание на работе. Тогда-то мама всё и узнала, и погнала меня по врачам. Мама ни о какой платной клинике и слышать не хотела. И я её послушалась. Так устала обманывать себя… В общем, мама меня убедила. Нас очень хорошо приняли в Московской городской онкологической больнице № 62. Николай Павлович Забазный, в то время главный врач больницы, всё сделал, чтобы спасти меня.
– То есть всё закончилось благополучно?
– Конечно. Ты же видишь, что я сижу перед тобой цветущая. Но операция — это была только первая часть моих злоключений. Когда на работе узнали, что мне предстоит операция, создали такие условия, что пришлось уволиться.
– Из-за твоей болезни? Почему?
– Время-то какое было… Полстраны работало «по-чёрному», зарплату выдавали в конверте. Я столько для своего ресторана сделала, вывела его, можно сказать, на международных уровень, повара шикарного нашла. К нам со всей Москвы люди ездили. Перед операцией мне заявили, что не будут ждать меня, предложили вернуться, если выживу, официанткой. Вот так, открытым текстом. Я психанула и уволилась. Раньше-то я всем помогала и не понимала, что всем помочь нельзя — сгоришь. И ещё не понимала, что люди мною просто пользуются. Вот были у меня возможности, деньги — все на мне ездили, друзей было много. А когда я заболела, друзей-то и не осталось. И решила, что выживу! Обязательно выживу! Операцию сделали 17 декабря 2004 года. Оперировал хирург Максим Николаевич Журавлёв, сейчас он работает заведующим онкологического отделения в больнице города Троицка. Забазный и Журавлёв — доктора от бога. Они спасли мне жизнь. Огромное им спасибо и низкий поклон. Николая Павловича Забазного уже нет в живых, к сожалению. Но я после операции с ним неоднократно встречалась и благодарила. Мне удалили «хвост» поджелудочной железы и селезёнку, в которой из-за моей страусиной политики уже были метастазы… Живот «украсил» огромный шрам. В общем, случилось то, чего я так боялась. Видела бы ты меня тогда — тощая, зелёного цвета. Жуткая уродина! Я впала в дикую депрессию. Я тогда сама себя словно похоронила для всех. Сменила номер телефона, поселилась на даче, вообще ни с кем не общалась. Страшно комплексовала из-за шрама, из-за внешности.
– Но ты же выжила!
– Да, но тогда мне казалось, что было бы лучше, если бы я умерла. Не понимала, зачем меня спасли?! Мне реально не хотелось жить.
– А врачи какой прогноз давали?
– Благоприятный. Только мне так плохо было тогда, что я им не верила.
– Это была слабость?
– Именно. И длилась она два года. Я тогда всё вспоминала одну из своих любимых актрис советского кино — Любовь Орлову. Она умерла именно от рака поджелудочной железы. Такой же диагноз был и у Марчелло Мастроянни. Вот я думала: раз они умерли, значит, и я умру. Очень жалела, что согласилась на операцию. Всё страдала — могла бы прожить лет семь и без удаления опухоли. А больше мне и не нужно… В общем, бред… Только через год моей чумовой депрессухи мама убедила меня обратиться к докторам в институт психиатрии. Я не верила, что мне что-то поможет, я реально хотела умереть. Только ради мамы согласилась. Специалисты мне помогли. Через полтора месяца уже скакала молодой козой. И по сию пору скачу!
– А как тебя лечили? Какие процедуры практикуются в психиатрических клиниках при затяжной депрессии?
– Ну, смирительную рубашку на меня никто не надевал! И на ключ не запирали. Обычная светлая палата, доброжелательный персонал. Ежедневно со мной работал психолог, плюс я принимала антидепрессанты, плюс массаж. Мне стало легче уже дней через 10. Я вдруг увидела мир совершенно другим. Заметила, что трава зелёная, научилась радоваться просто тому, что наступил новый день, что близкие рядом. Я поняла, что меня любят не за то, что я могу и умею, не за то, как я выгляжу, а просто потому, что я есть. И всем хочу сказать: не нужно бояться признать, что тебе нужна помощь психиатра, реабилитация. Если ситуация зашла в тупик, нужно обращаться к специалистам. Депрессия — это тоже болезнь, которая поддаётся лечению и её нужно лечить. И наплюйте на то, что кто-то про вас скажет, что кто-то будет крутить пальцем у виска. Это всего лишь мнение посторонних, чужих вам людей. Мне очень нравится выражение: «если меня никто не обсуждает, значит, я умерла». А если о вас говорят, перемывают кости, значит, вы живы?! Так живите и радуйтесь! Я на днях посчитала, что живу в мире с собой уже примерно 5000 дней. Мне показалось это очень забавным. И каждый день я стараюсь прожить не впустую, а сделать что-то полезное для себя или своих близких. И такой кайф получаю, когда вижу счастливые глаза мамы или племянниц!
– Что бы ты пожелала тем, кто столкнулся с проблемой, похожей на твою?
– Ну, во-первых, нужно регулярно обследоваться. Не реже раза в год. Понимаю, что это звучит банально, но только так можно сохранить свою жизнь. И ни в коем случае не берите пример с меня образца 2002-го года. Страусиная политика — это дорога в никуда. А вот с меня теперешней — пожалуйста. Конечно, рак поджелудочной железы — это тяжёлая онкология. Две операции не прошли бесследно, у меня 3-я группа инвалидности, я регулярно принимаю лекарства, соблюдаю специальную диету, и раз в полгода сдаю анализы. Но все эти маленькие трудности не мешают мне быть счастливой, ведь рядом со мной родные и любимый мужчина.
Авторы:
Источник